Спросите себя: «А много ли мы знаем о наших родителях и родных? Как и чем они жили до нас?»
Увы, пока родители живы, эти вопросы не очень-то нас докучали. И только в почтенном возрасте приходит понимание, что мы очень мало знаем и нам почти нечего подробно рассказать о них нашим детям и внукам. Можно бы спросить самих родителей, но, увы, их уже нет в живых. И приходиться довольствоваться теми крохами информации, что осталось у нас в памяти и в памяти близких людей. Такая же история и у меня. А ведь родительский дом – начало начал https://yandex.ru/video/preview/17401272523798813233
Клавдия родилась в деревне Борщевня осенью 1924 года.
Отец Клавдии –Иван Михайлович – родился в1883 году, т.е. всего 22 года после отмены в России крепостного права. Отец тоже уроженец деревни Борщевня. Работал с 1903г. стрелочником на железной дороге. Родителей своих Иван помнил слабо, т.к. они рано умерли. Ивана и его брата Константина поднимали родственники родителей.
Мать Клавдии – Прасковья Максимовна, 1883 года рождения, уроженка деревни Омутищи. Домохозяйка. После создания колхоза «Борщевенский» - колхозница.
Иван и Прасковья обвенчались в леоновской церкви в 1906 году. Тогда обязанности ведения Записей Актов Гражданского Состояния (ЗАГС) были возложены на церковь. А официальное свидетельство о браке от советского государства молодые получили только в 1959 году.
Очень часто парни брали в жёны девушек из соседних деревень, т.к. в своих деревнях за многие века сосуществования все люди переженились в разных поколениях и могли быть кровными родственниками. Православная Церковь осуждала кровосмесительство, к тому же это плохо сказывалось на состоянии здоровья будущих детей, т.к. ряд тяжёлых болезней передаётся и прогрессирует по наследству. Со временем жители небольшой деревни Борщевня (~60 домов к 1900г.) обзавелись родственниками в соседних небольших деревнях Филино (~60 домов), Петушки (~120 домов), Леоново (~60 домов), Аннино (~60 домов), Крутово (~50 домов), Омутищи (~80 домов) и др. Получилась такая большая общность, что вроде деревни расположены на некотором расстоянии друг от друга, но там всё одно есть родственники и к ним периодически ходили в гости, тем более в престольные деревенские праздники. В 1905 году существовала Аннинская волость, в которую в том числе входили эти деревни. На сто лет ранее эта волость носила название Крутецкая волость, по названию села Крутец, что располагалось вблизи Богоявленского храма близь Леоново (ранее Левоново). Богоявленский храм, сперва деревянный, а с 1824г. каменный - много веков (со времён Сергия Радонежского) был общим для всех прихожан этих деревень и люди могли там встречаться на церковной службе и знакомится между собой. Каждый год примерно 30 пар венчалось в церкви и стало быть, столько же было свадеб и возможности попасть на это гуляние, хоть и в иной деревне. Рядом с церковью было кладбище, куда могли хоронить умерших из этих деревень и потом приходить навещать, т.е. там тоже люди могли видеться. Радость и горе люди делили между собой, жили единой общностью.
Иван и Прасковья крестили в леоновской церкви и своих девятерых детей: Евдокию (1906г.), Василия (1907г), Михаила (1911г), Татьяну (1915г), Анну (1920г.), двух девочек и мальчика и девятой была Клавдия. В те времена деревенские семьи были большими, старшие дети помогали родителям поднимать младших и следить за крестьянским хозяйством.
Начало ХХ века сопровождалось суровыми испытаниями и войнами. В 1905г. – Русско-японская война, с 1914 г. – Первая мировая война, в 1917г. – Февральская и Октябрьские Революции и последующие за ними гражданская война.
От голода, болезней и отсутствии медицины умерли две сестры и брат, что, наверно, в тоже время позволило выжить самому младшему ребёнку в семье -Клаве. Имена умерших детей могли передавать последующим, как и вышло с именем Клава. Таким образом родители как-то пытались сгладить боль утраты. Детская смертность была очень высокой и люди успокаивали себя философским изречением «Бог дал, Бог и взял - на всё воля Божья».
После всех пережитых перипетий страна пыталась подняться за счёт индустриализации и реорганизации сельского хозяйства. Хотя последнему отводилась роль пасынка и самому крестьянину не всегда доставало еды. Детство Клавы, её братьев и сестёр было суровым и мало радостным.
Индустриализация и рабочие места для жителей местных поселений означало в первую очередь железная дорога и депо, фабрика «Катушка» http://lubovbezusl.ru/publ/istorija/pok … 8-1-0-4744 , завод силикатного кирпича http://lubovbezusl.ru/publ/istorija/pok … -1-0-6836, фабрика «Трудовой коллектив» http://lubovbezusl.ru/publ/istorija/pok … 8-1-0-5301
В 1928 году при деревнях образовали колхозы: при Филино – «Филинский», при Борщевне – «Борщевенский» и т.д. В деревне Петушки колхоз назвали «Смычка». В «Смычке» насчитывалось более 90 лошадей, т.е. собрали примерно по одной лошади с каждого крепкого хозяйства деревни. А первый трактор получили только в 1935году, при этом, надо было ещё и платить за него, за его обслуживание и ремонт, т.е. экономическая выгода колхозу от этого трактора пока была сомнительна. Организованы, это не значит, что поголовье скота вдруг от куда-то появилось. Просто согнали на общий скотный двор животину из частных владений, оставив в домах с большими семьями по минимуму. Если у тебя в доме две лошади, значит ты кулак – одну отдай. А то, что пахать на лошади надо попеременно, чтобы не угробить одну животинку, это не считается. Был однажды случай, что отданная в колхоз лошадь как-то убежала с поля, где её и других лошадей пасли в ночное и вернулась к прежнему хозяину. Хозяин услышал утром храп и шум от лошади и сильно испугался, а вдруг его обвинят, что это он сам лошадь выкрал, да ещё в тюрьму посадят за саботаж. Пришлось хватать лошадь и вести со слезами на глазах обратно в колхоз. А если ты не тянешь по параметрам на кулака, то придумали формулировку – «подкулачник» или «подпевало», так спокойней отбирать годами нажитое. Не нравится, можно и в Сибирь поехать на легке. Главное для организаторов– выполнить план по коллективизации и сдачи продукции, а за счёт чего – не важно. Совместное ведение крестьянского хозяйства трудно приживалось, в Петушинском районе по ряду колхозов было оштрафовано 26%, 27%, 30% всего состава колхоза (колхозы «Филинский», «Семенковский», «Пильневский») https://istmat.org/node/39782 .
Придомовые участки земли в Борщевне были такими же, как и в соседних деревнях- узкими, порядка двадцати метров шириной, но вытянутыми до ста пятидесяти метров. Близость деревянных домов друг от друга, да ещё если с соломенными крышами, сильно ухудшало пожарную защиту построек и порой деревни выгорали целиком. Но с другой стороны, люди хотели жить кучнее, чтобы быть ближе друг к другу и к колодцу. Площадь участков была более 30 соток и от каждого дома тянулись до дороги теперешней улицы Клязьменской. Как правило, возле дома был огород с грядками, а на другом конце участка большой сад с плодовыми деревьями и кустами. Теплиц не было. Заборы вдоль участка были из деревянных столбов и жердей между ними, типа межевания и лишь бы корова не прошла. Лицевой забор, по улице, старались делать покрасивей – на горизонтальные жерди прибивали вертикальные колья, заострённые вверху, поучался частокол.
Деревня Борщевня (примерно 60 домов на 1900 г.) состояла из двух, примерно одинаковых по количеству домов, линий домов. Одна линия домов шла с запада на восток – фасадными окнами на юг (в дальнейшем улица Красная, нечётная сторона). Напротив фасадных окон домов, через дорогу, росла берёзовая роща. В роще можно было собирать грибы. Птичий гам в кронах деревьев не умолкал в тёплый период года даже ночью. Высокий, до пятнадцати-двадцати метров, песчаный берег простилался до самой Клязьмы, резко обрываясь песчаным жёлтым склоном у самой воды. По ширине высокий берег был, наверно, от деревни Леоново и до теперешних карьеров, а возможно и ещё шире. Другая линия с юга на север – фасадными окнами на восток (в дальнейшем улица Куйбышевская). Иных улиц рядом тогда ещё не было.
Дома были деревянные, срубы из брёвен сосны или ели. С внутренней стороны брёвна обтёсывали и строгали, чтобы была некоторая плоскость стены в комнате, тем более, что раз в год надо стены мыть от пыли и копоти мочалкой и мылом. С внешней стороны брёвна оставались круглыми. Со временем внешние стены изб становились чёрными, мрачными и кто побогаче, обшивал внешние стены тёсом и периодически красил краской. Двухскатные крыши срубов покрывали дранкой, т.е. плоской щепой шириной примерно десять сантиметров длиной полметра при толщине пять-десять миллиметров. Дранку получали на специальных приспособлениях, расслаивая деревянные полена. (от сюда даже пошла фамилия – Дранкин). Кто побогаче, обивал внешние стены срубов тёсом – строганными досками, а крыши покрывал досками, а в последствии - рубероидом и листовым железом. В качестве фундамента использовали вертикальные деревянные, чаще дубовые, просмоленные толстые невысокие столбы. Порой сруб просто ставили на землю. А чтобы холодный воздух не проходил по низу через какие-нибудь щели, низ сруба обсыпали сухой землёй, т.е. заваливали, отсюда и название- заваленка. Чтобы завалинка не рассыпалась, её по периметру дома подпирали досками. На завалинку удобно было постелить несколько досок сверху и тогда на неё можно присесть, отдохнуть.
С появлением в близкой доступности завода силикатного кирпича появилась возможность изготавливать фундаменты срубов из кирпича и потребность в завалинке отпала.
Дом, как правило, состоял из одной почти квадратной комнаты-избы с размерами сторон порядка пять-шесть метров, где располагалась с приходу и немного сбоку русская печь. Т.к. кирпич был дорогим и труднодоступным материалом, то нижний ярус печи от самой земли делали из деревянных балок, а уж ближе к огню ставили кирпичи. В нижнем ярусе хранили запас дров и лучины, а порой ухваты, кочергу и деревянную лопату для установки в печь формы с хлебом или противень с пирогами. Рядом с печью располагалась полка под посуду. Чайники, как и самовары, были медными.
Рядом с печкой к стене или перегородке крепили рукомойник. Рукомойники были разных конструкций: в виде подвешенной миски или чайничка или как на фото ниже. Под рукомойником ставили таз (ушат) на табуретку. Принесённая с вечера из колодца в вёдрах вода согревалась за ночь в избе и утром приемлемо было умыться освежающей водицей. Так же водой из рукомойника можно было мыть посуду посте еды. Но долгое время, по традиции, базирующейся на бедности и экономии, хозяйки мыли посуду в большой миске, т.е. без участия рукомойника. На стене висели часы- ходики в жестяном корпусе с маятником и гирей завода часов на цепочки. Такие часы изготавливали ещё до революции и тикали они очень громко.
Полы в крестьянских избах много веков были земляными, и только в ХIХ столетии крестьяне, став немного по богаче, стали постепенно переходить на полы из строганных толстых некрашеных досок. В своё время земляной пол в доме оправдывал своё предназначение, т.к. в зимние холода в избе кроме людей дневали-ночевали и народившиеся недавно домашние животные, а также птица, которые не сдерживают себя от испражнения. В сильные же морозы на дворе у кур порой отмерзали и отваливались гребешки и борода. И дабы соблюсти чистоту периодически загаженную живностью землю хозяева выносили из избы, а взамен укладывали сухую и чистую землю. Содержание кур в избе приводило порой к курьёзам, т.к. у петухов есть особенность кукарекать столь долго, до 20…30 кукареков, пока кто-то иной из соседских петухов не ответит или петух не выбьется из сил. Со временем, постройки для животины стали делать более тёплыми, при этом уменьшилась потребность заводить животина на зимовку в избу.
Родители, как правило, спали на железной покупной кровати. Такие кровати были распространены в свободной продаже с середины Х1Х века. Пружин не было, была сетка, составленная из скоб и шайб. Рамка сетки крепилась к боковинам кровати по принципу клина.
На сетку надо стелить ватный или перьевой матрас. Матрас из чистого пуха птиц называется перина. Когда ложишься на взбитую перину, то твоё тело погружается в глубину нежной перины, она тебя обволакивает, что очень приятно по ощущению. Кровать старались разместить за печкой в углу, при этом эту часть избы отгораживали занавеской. Дети же спали на тюфяках на деревянных лавках или сундуках, расположенным по периметру избы.
Сундуки- горизонтальные ящики с крышкой, выполняли в прямом назначении роль одёжного шкафа, в котором хранили не востребованные в данный сезон вещи. Самые ценные вещи хранили в сундуке, обитом железными полосами и с навесным замком. Чтобы моль не ела вещи в сундук клали нафталин и прежде, чем одеть вещь из сундука, её полагалось проветрить на улице от едкого запаха. После зимы содержимое сундуков и сами сундуки просушивали от сырости, при этом содержимое сундуков вывешивали на ближайший забор, чем радовали детвору.
Тюфяк- это по сути мешок, набитый сеном. Сено в тюфяке меняли каждое лето на новое и душистое. Кстати, до сих пор новорождённым детям в кроватке стелют матрасики, набитые сеном или опилками, т.к. так тело ребёнка при использовании этих экологичных материалов меньше отпотевает. Рядом с избой пристраивали дощатые (подешевле) или бревенчатые сени, в которых размещали стеллажи для дневного хранения матрасов-тюфяков, одеял и подушек. Про красивые сени даже песню сочинили: «Ах вы сени, мои сени…». Сени выполняли и роль тамбура между входной дверью в избу и выходной дверью на улицу, т.е. меньше холода войдёт в избу. Потом стали делать ещё и закрытые дощатые крылечки со ступеньками, т.е. еще один тамбур получался. Дрова для печи трудно достаются и тепло в избе надо беречь.
Крыльцо, которое имело ступеньки на улицу и на скотный двор обычно называли -мост, при этом крыльцом считалась только та часть ступенек, что находилась вне входной двери.
В 30-ые годы в избе появился буфет, в верхней части которого хранили праздничную посуду и запас непортящихся продуктов (крупы, сахар,…). В нижней части хранили домашние вещи. Правда, стёкла в верхних дверцах долго не продержались и их заменили на фанерки.
Одеяла набивали ватином или иными тряпками и простёгивали вручную иголкой и ниткой, чтобы ватин равномерно держался и не сбивался в один угол. Было особое женское искусство из разных отрезков ткани, что накопились в доме, придумать, спланировать и сшить вручную красивый яркий пододеяльник, не похожий ни на какой иной в округе.
Подушки у всех были перьевыми с добавлением пуха. Куры, утки и гуси всегда водились в домашнем крестьянском хозяйстве, поэтому перья и пух от них были под рукой и тоже шли в дело. Кстати, птицы дали людям не только свои пух, мясо и перья для написания чернилами на бумаге. Очень много фамилий произошло от названия птиц: Воробьёв, Воронин, Гусев, Голубев, Грачёв, Галкин, Лебедев, Орлов, Петухов, Скворцов, Сорокин, Синицын, Соколов, Соловьёв, Тетерин … Да и название деревни и города Петушки тож.
В красном углу избы стояли на полочках под потолком образа – лики святых. А по церковным праздникам рядом с ними горела точечным огоньком лампадка, заправленная конопляным или касторовым маслом.
Посреди избы стоял большой прямоугольный стол, покрытый скатертью, а вокруг него стулья или табуретки. Освещение в комнате было от керосиновая лампа. Было две конструкции и два варианта размещения керосиновых ламп: подвесные с проушиной из проволоки и настольные с подставкой.
Особенность керосиновых ламп в том, что свет от них идёт только в сторону. Кроме того, воздух, выходивший из стеклянной колбы был очень горячим, можно было даже при случае прикурить. Поэтому подвесную лампу нельзя вешать под самый деревянный потолок, да и непосредственно под лампой всегда будет тень. Получалось, что лампа должна располагаться как бы несколько сбоку, от того места, которое надо осветить, и повыше. А уж как конкретно, каждый хозяин определял сам для себя по своему усмотрению.
Керосин для ламп покупали в керосиновой лавке, что ещё с дореволюционных времён располагалась рядом с озером Таракашка на Вокзальной улице. Другая такая же лавка располагалась рядом с церковью в деревне Петушки. Керосин носили в специальных цилиндрических канистрах на 8-10 литров с узким горлышком. Такая тара очень неудобна для подростков, т.к. ручка впиявливалась в руку, канистра постоянно билась о ноги и керосин всё-таки просачивался через затычку, отчего все штаны были мокрыми и вонючими.
Когда в 30-ые годы в наши деревни провели электричество, то от пожароопасных керосиновых ламп с радостью отказались. Однако, свет периодически отключали по разным причинам и керосиновые лампы вновь доставали из запасников.
Керосин использовали и в керосиновых одноместных плитках – керосинках- для приготовления пищи. В нижней части керосинки в ванночке располагался керосин, в который были утоплены нижние концы трёх плоских тряпичных фитилей. Выступание верхних частей фитилей, т.е. величина огня, регулировалось тремя барашками. Однако, чем больше выступают фитиля, тем больше керосинка коптит и сажей покрывается кастрюля, стены и потолок помещения. Керосинки позволяли экономит драгоценные дрова, особенно летом, когда обогревать избу не требовалось. Однако, это, в отличие от печи, одноместное приспособление и несколько блюд (кашу, суп, чай) одновременно на нём не сваришь. А иметь в обиходе несколько керосинок было не сподручно. Керосинку при приготовлении пищи правильней бы установить на плиту печи, где есть вытяжка. Однако, не в каждую печь есть возможность разместить столь высокую конструкцию: керосинка, плюс кастрюля и место над ней. В таком случае керосинку ставили в подсобном помещении, где не так жалко закоптить стены и потолок. Оттереть же мелкодисперсную сажу, впившуюся в неровные поверхности, очень сложно, как говорится: чёрного кота не отмоешь до бела.
Вариант керосинки без фитилей и в которой над поверхностью керосина создаётся избыточное давление при помощи специального ручного насоса, называется керогаз. На керогазе огонь форсунки жарче и вода в кастрюле быстрее закипала. Но керогаз более взрывоопасен, чем обычная керосинка, поэтому многие, проживающие в деревянных строениях, его побаивались.
Но даже обычные керосиновые лампы и керосинки всегда пожароопасны и от них могли пострадать малые дети. Был случай в одной деревне, когда по неосторожности при заправке керосиновой лампы керосин попал на одежду ребёнка, стоявшего рядом, и та вспыхнула. Ребёнок орёт, мечется по дому, ужас, страх... Потушить одежду получилось, но последствия были тяжёлыми – ожоги больших участков тела ребёнка. Благо ещё дом не сгорел.
Перед приёмом пищи скатерть со стола снимали. Горшок с едой ставили по средине стола. Трапезу принимали всей семьёй одновременно. Отец сидел во главе стола, остальные по кругу, каждый на своём установившемся месте. Перед едой вставали, поворачивались к образам и благодарили Бога совместным чтением традиционной молитвой:
Отче наш, Иже еси на небесех!
Да святится имя Твое,
да приидет Царствие Твое,
да будет воля Твоя,
яко на небеси и на земли.
Хлеб наш насущный даждь нам днесь;
и остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим;
и не введи нас во искушение,
но избави нас от лукаваго.
Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки.
Аминь.
Чтобы всем едокам за столом досталось одинаково еды, черпать из горшка полагалось только по своей очереди, по кругу. Первым черпал отец. Поев с хлебом постного и малость заморив голод и наполнив живот, по сигналу отца- удару ложкой о стол- можно по своей очереди уже черпать и мясное, ковыряться в общем горшке и выбирать кусочки нельзя. Нарушать традицию и громко разговаривать за столом не полагалось, иначе отец мог нарушителя порядка ударить деревянной ложкой по лбу. Оно конечно не больно, но досадно, тем более, что остальные едоки хихикают над тобой.
На этом же столе гладили вещи угольным чугунным утюгом с деревянной ручкой. Внутрь утюга через откидную поворотную крышку засыпали раскалённые угольки из печи. По мере затухания угольков полагалось помахать утюгом на вытянутой руке, чтобы потоком воздуха через поддувала в корпусе утюга сдуть с углей золу и увеличить жар. Такой утюг был коварным, т.к. из него мог выскочить уголёк и прожечь ткань или еще что-нибудь в избе. При отсутствии утюга или углей к нему наши прародители гладили вещи рубелем – плоской или немного изогнутой дощечкой с зазубринами. При этом ткань, которую хотели разгладить, предварительно наматывали на цилиндрическую палку - скалку.
Когда же в дома провели электричество, по появилась возможность гладить электроутюгом. Счётчики учёта электроэнергии в домах сперва не ставили, а расчёт вёлся по количеству лампочек в доме и розеток. Причем, розетки считались по дорогому коэффициенту, т.к. с ним подключали мощные электроприборы: электроплитку с открытой спиралью, электроутюг, электро-водонагреватель. Однако, ежедневно пользоваться электроплиткой и кипятильником было дорого, поэтому чаще пользовались по старинке - керосинками. К тому же при попадании воды из кастрюли на открытую спираль приводило к короткому замыканию и пробки в доме выбивало. Также пробки выбивало, когда включённый кипятильник нечаянно падал в ведро с водой. Получалось, что надо всегда в доме держать запас плавких вставок в электрические пробки. А также нужен под рукой светильник, хотя бы в виде свечки, чтобы в темноте найти эти пробки и заменить их.
Некоторые умельцы придумали устройство, сочетающее в себе и цоколь лампы и розетки. Такое устройство так и называли – «жулик». Его вворачивали в патрон под лампу и к нему подключали электронагревательные приборы. С появлением электросчётчиков потребность в «жуликах» отпала. А наказание за жульничество было суровым – отсоединяли дом от электричества. Возвращаться опять в первобытный век, хоть и с керосиновой лампой, людям уже не хотелось.
Окна в избе старались делать на южную сторону, на восход или на закат солнца, дабы было больше света в избе. Окна были без форточек, т.к. и так щелей в доме хватало, да и постоянно пользовались входными дверьми. Рамы окон состояли из двух частей: верхняя стационарная, нижняя с двумя створками. Правда, створки со временем нельзя было открыть или плотно закрыть из-за обилия слоёв краски и ветхости. В проёмы рам устанавливали стёкла. На зиму окно утепляли тем, что ставили изнутри ещё одну монолитную раму и заклеивали стыки бумагой. Изнутри на окна ради красоты и уюта вешали занавески. Форма занавесок и узоров ни них у каждой хозяйки были свои.
По бедности сперва окна в доме снаружи не украшали наличниками. Но став несколько побогаче и увидев такую красоту у соседей тоже стали устанавливать резные наличники и порой ставни, при этом не было домов с одинаковым видом их украшений. Каждые наличники и ставни отличался от наличников и ставень другого дома, по сути это как с человеческими лицами: вроде похожи, но есть масса приметных отличий.
Рядом, порой впритык, с домом или сенями размещался крытый двор с загонами (клюшками) для домашних животных и птицы, а также отсек для хранения в сухости колотых дров. На чердаке двора на перекрытии размещался сеновал. Сено предназначено как вяленый корм для животных, так и в качестве подстилки. Сено подстилки в перемешку с отходами жизнедеятельности животных называется навоз. Навоз- самое лучшее и экологичное удобрение для земли. Закапывая навоз в землю, люди избавлялись от отходов и улучшали плодородие почвы, тем самым повышалась урожайность культур. Сейчас купить навоз большая проблема.
Проезд через двор был сквозным, т.е. двое ворот, чтобы можно было на лошади, запряжённой в сани или телегу, заехать во внутрь и завести или вывести со двора что-то.
Жители Борщевни, в зависимости от достатка, держали животину: лошадей, коров, коз, овец, свиней, птицу (кур, уток, гусей, индюшек), кошек и собак. И всем им надо сено. Заготовка сена очень длительный и трудоёмки процесс: накосить на не угодьях вручную косой, доставить на спине или на тележке или на лошади до дому. Потом надо высушить сено в течении нескольких дней и уберечь при этом от дождя, ветра и лишнего солнца, а затем вручную вилами убрать под навес или под крышу крытого двора. А так как, почти все жители частных домов были крестьянами, то была конкуренция в поиске участков для сенокоса. Кроме того, были определены участки и земли для сенокоса колхозного хозяйства, на которых нельзя косить частнику, иначе штраф. Но какое наслаждение и радость деревенским детям кувыркаться в свежем высушенном сене. Одна беда, маленькие острые обрезки сушеной травы коляли кожу тела и требовалось после такой забавы снимать и тщательно отряхивать одежду снаружи и внутри.
Кроме зарегистрированных лиц, записанных в домой книге, в доме проживали и те, кто ни у кого разрешения на проживание никогда не спрашивал: тараканы, сверчки, клопы, мыши и порой крысы. С ними постоянно боролись, но с переменным успехом. Тараканы ночью оккупировали стены тёплой печи, но если их там давить, то печь вскоре покроется страшным рисунком. Но всё равно их давили и полчища тараканов становились всё меньше и меньше и даже порой на несколько лет эта проблема исчезала, как бы сама собой. Кстати, учёными установлено, что тараканы никогда не были переносчиками каких-либо инфекций, их организм убивает все вирусы. Видимо, самим еды не хватает, а тут ещё вирусы корми. Сверчки придавали жилищу определённый колорит, но порой уж очень досаждали людям свей громкой музыкой. Для борьбы с мышами держали в доме кошку. Но не каждая кошка сразится с крысой, если таковая завелась во дворе. Агрессивные, сильные и умные крысы прогрызали кладовки, воровали съестное. Любили собирать куриные яйца на сеновале, чтобы кормить себя и приплод. И если крыс разведётся много, то совсем беда: могут у спящего человека нос или ухо укусить с голодухи. Крыс ловили с использованием крысоловки с приманкой, после чего топили в ведре и выбрасывали на помойную кучу на растерзание воронам. А с клопами Клавдия как-то раз наблюдала такое событие. Дело было днём и летом, двери из избы в сени и из сеней на двор открыты настежь. Вдруг, как по какой-то команде, на потолке избы собираются из всех щелей толпы клопов и общей стаей движутся по потолку к двери в сени, переползают через дверной проём на потолок в сенях и далее по потолку уползают на двор. С тех пор клопов в доме не было. Очень странное явление, но результат очень приятный. Про мух и комаров разговора нет, они всегда жили рядом с человеком и их победить, хотя бы временно, могла только зима и холода.
Когда Клава подросла её в 1932 году определили учиться в Филинскую семилетнюю школу.
Кстати, в этом же году жители Петушков впервые услышали радио.
Чтобы попасть в Филино, надо было каждый день переходить железную дорогу туда и обратно через несколько рельсовых путей. Порой на рельсах стояли длинные товарные составы, которые просто так не обойдёшь и приходилось подлезать под вагонами. А зимой тоже самое по сугробам, в мороз и темень. И всегда при этом была опасность: а вдруг, когда ты под вагоном, поезд начнёт движение. При страгивании поезда вдоль состава бежит шумная волна от ударов в соединениях вагонов. Это очень страшно, тем более для малолеток.
Клавдия на всю жизнь запомнила чудное высказывание, которое периодически озвучивал один из преподавателей школы: «Хорошо! Садись! Посредственно!». Каламбур состоял в том, что первое слово «хорошо» означало не отметку «4», как могло сперва показаться, а просто констатировало состояние ситуаций, мол я вас понял. А вот последнее слово – «посредственно» - означало вердикт - оценку «2».
По окончании промежуточного обучения -начальной школы - ей в 1936 году выдали специальное Свидетельство об окончании начальной школы- листок бумаги с печатью. В свидетельстве числились предметы: русский язык, математика, естествознание, география, пение/музыка, труд/рисование/лепка и дисциплина.
Для справки. В 1897 году было открыто Ново-Петушинское земское народное начальное училище одноклассное, с 4-х летним сроком обучения. Занятия велись в крестьянском доме.
В 1904 году для училища было построено деревянное здание близ деревни Филино. В то время в школе работали две учительницы: Огнева Александра Васильевна и Благоволина А.С. Они учат детей крестьян из деревень Филино и Борщевня. В школе занимаются 70-80 детей, но заканчивают 4 класс немногие - например, в 1910 году 4 класс закончили 10 человек.
Попечителем училища числится крестьянин деревни Филино, лесопромышленник С.И. Мартынов. Его «попечительство» выражается в том, что он тратит на нужды училища по 30-60 рублей в год.
После октябрьской революции 1917 года число учащихся в школе начинает быстро расти.
В 1922-23 учебном году их уже 144 человека. В школе открывается 5 класс, расширяется помещение.
В 1929 году школа преобразуется в ШКМ (школу крестьянской молодежи).
С 1935 года школа стала называться Петушинской семилетней школой №2.
В 1940 году для нее построено новое здание по улице Чкалова д.12 поселка Петушки на 400 мест. В школе открывается 8-й класс.
Началась Великая Отечественная война и в августе 1941 года школа преобразуется в Петушинскую среднюю (десятилетнюю) школу, т.к. в нее вливаются коллективы учителей и учащихся Петушинских средних школ- №1, помещавшаяся до этого в здании теперешней школы №2, и железнодорожной, помещения которых требовались для военных нужд.
В 1945 году состоялся первый выпуск 10-го класса, 22 человека.
https://infourok.ru/proektnaya-rabota-n … 97148.html
Полагаю, что Вы обратили внимание на тот факт, что «В 1904 году в школе занимаются 70-80 детей, но заканчивают 4 класс немногие - например, в 1910 году 4 класс закончили 10 человек.» Это конечно беда. Повальная неграмотность даже на уровне начальной школы. Но как не странно нам в наше время это покажется, но у этого факта есть логичное объяснение. Как писал Карл Маркс: «Бытие определяет сознание», т.е. сознание человека определяется его образом жизни и окружающими обстоятельствами. Большинство отцов и дедов этих детей всю жизнь прожили неграмотными и не видели в грамоте какую-нибудь нужду и мотивацию. Читать и писать в деревнях было не чего. А в тоже время, жили бедно и тратиться на образование детей не было сил и средств. Детей же надо одевать, обувать, снабжать учебными принадлежностями, жечь лишний керосин для освещения тетрадей при письме и книг при чтении, а это всё стоит живых денег. Тем более, что детей в семье много. К тому же, если отправить детей в школу, кто за них будет помогать по хозяйству?! И только с приходом Советской власти получилось в относительно короткий срок ликвидировать неграмотность хотя бы на уровне начальной школы во всей большой стране. Это большое достижение. Но, как оказалось, этого уже недостаточно. Как-то рассказывал бывший фронтовик, что когда фашистов уже гнали на запад, те порой бросали свои грузовики целёхенькими. Фронтовик и его товарищи, уставшие, полуголодные, измотанные пешими переходами с завистью смотрели на брошенную технику, а воспользоваться ей не могли. И всего лишь по простой причине. Они не знали как управляться с этой техникой, как заводить двигатель, какие рычаги переключать, как крутить руль, что означают информационные надписи на чужом языке. У большинства солдат из приводных механизмов кроме вожжей от лошадей в руках ничего не было. Весь труд у них до войны был связан только с лошадьми. Ветеран говорил, что было очень обидно и досадно. Вот так неграмотность может аукнуться в трудную минуту…
К слову сказать, еще в 1800 году было не принято учить грамоте даже мелкопоместных дворянских дочерей. Мол им и так хватит знаний, чтобы рожать и воспитывать детей и справляться с хозяйством при помощи слуг. От того грамотные барышни ценились в большом свете потому, что это было тогда большой редкостью вне столичных городов. Тогда даже не всех дворянских мальчиков обучали в гимназиях с проживанием, т.к. количество бюджетных мест в оных было ограничено, а платить за образование живыми деньгами у помещиков порой не было возможности. Поместья жили натуральным хозяйством, т.е. всё, что им надо, они изготавливали сами у себя и не имея больших наличных денег. С проживанием – означает, что оные гимназии были только в центральных городах, и ходить на уроки из поместья просто не получится. Снимать же квартиру для ребёнка и его свиты в большом городе было накладно, да и денег живых опять таки в ограничении. (См. трилогию Аксакова С.Т. «СЕМЕЙНОЙ ХРОНИКИ»)
Отредактировано Пётр Петрович (Ср, 14 Июн 2023 15:30:49)
