Ну что тебе сказать про Сахалин…
01.09.2013 |
Автор: admin
Специальный корреспондент газеты «Весь мир» Анатолий СТРОЕВ убедился в том, что на острове один за другим умирают малые города и посёлки, а люди покидают их

Туалетные страдания

Понимаю: трудно поверить, но я несколько лет сражался с чиновниками Сахалина за будущее… одного уличного туалета. Это заведение стоит при дороге на западном побережье острова – дощатое, с дырками в полу и стенах. Неубранное, загаженное, как и положено данному заведению. А стоит оно на стратегически важном месте – как раз на полпути от столицы островной области Южно-Сахалинска до городов на севере – Углегорска и Шахтёрска. Здесь всякий день тормозят битком набитые людьми пассажирские рейсовые автобусы: два-три туда, столько же обратно. Больше тормозить, как возле станции Ильинск, на пятачке, рядом с магазинчиком, им негде.

Во времена теперь уже далёкие в Ильинске и далее, в поселке Дачном, были вполне сносные столовые. А в них пусть и не шикарные, но всё-таки не уличные удобства. Теперь от тех столовых нет и воспоминаний. Оба посёлка скукожились, словно скорлупка от огня. И остался вот этот пятачок на ветру, с оголодавшими собаками, с тётеньками, торгующими домашними пирожками. Хоть и пятачок, но такой вожделенный для измученных тряской дорогой пассажиров. Здесь, на юру, когда-то тоже было людное место: железнодорожная станция, вокзал, остановка автобусов и – страшно даже представить ныне! – гостиница.

Сейчас пассажирские поезда сюда не ходят, в здании бывшего вокзала живут почему-то люди (я сдуру туда сунулся, а там кровати, тумбочки), а все удобства сосредоточились в типовом деревянном сооружении, зачуханном и малопригодном для отправления естественных нужд. Но другого-то нет. На всём протяжении шестичасового пути. Я там бываю в год два-три раза и слышу, как костерят его люди – почём зря люди. Народ исхитряется. Не пьёт и не ест перед дорогой, но мало кто после изнурительной и тряской дороги не бежит к этому бедному строению.

Женщины порой осуществляют силовой захват двух половинок этого тесного сооружения, прогоняя мужчин в соседние кусты. Словом, «дикое зрелище», как назвал однажды японский писатель Харуки Мураками подобное заведение – правда, не у нас, а где-то на монгольской границе. Он просто не знал, что и монголов ставить такие заведения научили мы, русские. У них и таких-то раньше не было – степь да степь кругом. Но, тем не менее, цивилизованный японец Мураками от увиденного пришел в ужас. А вот привести не в ужас даже, а хотя бы в смущение сахалинских чиновников мне не удаётся.

Написал о ежедневных мучениях сотен пассажиров возле станции Ильинск в федеральную газету. Думал: прочитают в правительстве Сахалинской области, проникнутся сочувствием к людям, и быстро соорудят на станции Ильинск нечто новое, современное, тем более, что за опытом и ходить далеко не надо. Рядом с администрацией области высятся фешенебельные офисы иностранных компаний, где – даже не сомневаюсь! – с туалетами всё в полном порядке.

Увы! Получил ответ от главы муниципального района, на территории которого станция Ильинск и данное «дикое зрелище» находятся. “Во первых строках” своей официальной бумаги этот чиновник разъяснил мне теоретические основы неоказания туалетных услуг. К примеру, если бы на станции был железнодорожный вокзал, тогда другое дело. Но вокзала нет. Следовательно, и туалета тоже. А вот автобусная остановка здесь, по его мнению, не предусмотрена (не приведи, господи, знак ещё поставят, запрещающий автобусам останавливаться!), а посему и туалет, ныне действующий, как бы противозаконный. А по-се-му? Правильно: градоначальник готов его в любой момент снести – в кратчайший срок и до основания. А не будет туалета, значит, не будет у него и голова болеть. Всё. Конец этой истории.

Но начало другой истории, тесно с ней связанной. Истории о том, почему народ покидает и покидает Сахалин, опустынивая некогда людные места на побережьях. Можно прямо сказать: в частности и по этой причине, описанной мной выше. На дворе, чай, не позапрошлый век. Жить как каторжане, люди более не хотят. Ведь они ездят по миру, видят, как устроена жизнь у других народов и стран. Уехать с острова – не просто расстаться с нажитым. Это ещё и бросить вызов: жить так не желаю.

Как умирают города

Вот история, рассказанная мне одним сахалинцем: «Завтра провожаем среднюю дочь в Белгород. С дипломом преподавателя социологии её откровенно обсмеяли в нашем бюро занятости населения (за три года штамповки такого рода специалистов ещё ни одной заявки у них не было) и сказали, что могут предложить ей работу… официантки. Поскольку у неё в трудовой книжке записана именно эта специальность (подрабатывала в студенчестве официально официанткой и администратором). На что мы сказали, что официанткой можно и в Белгороде устроиться, тем более, что купленную нами квартиру там уже сдали, причём досрочно.

Так что дочь подумала-подумала и согласилась. Пусть хотя бы попробует жить на материке. Вот так у нас народ реагирует на перспективы. Наверное, читали, что в этом году с островов уехало уже 4 тысячи человек, а приехали 1800? Да и те, откровенно говоря, не слишком россияне. Как это принято говорить – жители ближнего зарубежья».

Самое печальное, что следом за дочерью снялась в сторону материка и вся семья моего знакомого. Теперь успешно осваивает жизненное пространство в европейской части России. Вот это его замечание: «да и то не слишком россияне» – ещё одна примета нынешней жизни Сахалина.

В девяностые годы с треском рушилась промышленность на Сахалине. Под топор ушли шахты, бумажные комбинаты, леспромхозы, мебельные фирмы. Власти всячески поощряли массовый отъезд островитян на материк. Да и куда было деваться людям? Кто возвращался на свою родину (ведь в большинстве своём сахалинцы – народ приезжий, работавший по долгосрочным договорам), кто искал лучшей доли в больших городах. Если советская власть заселяла острова, создавая систему занятости населения, то новая власть наоборот выселяла народ с помощью новой системы: выдачи сертификатов на покупку жилья на материке.

…Когда-то, исследуя эту проблему, я написал с горечью: «Город Нефтегорск погиб сразу и целиком, от стихийного бедствия, и об этом узнал весь мир. А город Лесогорск умирал медленно, много лет, и никто его гибели не заметил». Треть городов острова, как и Лесогорск, погибли окончательно, хоть и именуются ныне сёлами. А другие и вообще исчезли с карты области.

Хорошо тому, кто родился после 1991-го. Или приехал осваивать остров недавно. Что есть, то и есть, другого они не видели. А тут едешь вдоль побережья как по кладбищу. И предаешься воспоминаниям. Разбитый пирс – это рыболовецкий колхоз. Там, где только колышки торчат, кипела жизнь на крупнейшем тарном комбинате. А вот эти каменные развалины – бывший флагман целлюлозно-бумажной промышленности Дальнего Востока. Бумагу отсюда увозили не только в другие области России, но и за рубеж.

Корейцев «поменяли» на вьетнамцев

Вот ещё одно свидетельство знающего человека: «С 1990 года область потеряла 180 тысяч человек, большей частью за счёт выезда на материк. А это – 25 процентов всего населения. Аналогичные потери конкретного города Александровска и района. Население сократилось с 29 до 19 тысяч человек, то есть на 35 процентов. И уезжали не только пенсионеры или алкоголики, а самые энергичные, грамотные и активные люди».

Сколько же было вранья и изворотливости в поведении первых лиц островной области с приходом новых времён. Например, закрытие шахт, которые не только обеспечивали углём все острова, но ещё и отправляли его на экспорт, преподносилось губернаторами разных лет как некая продуманная «реструктуризация». А вся «реструктуризация» закончилась тем, что шахты закрылись (осталась одна, в частных руках), а вместе с ними закрылись и обеспечивающие их предприятия.

И вот парадокс: на нынешнем единственном угольном предприятии в Шахтёрске будут трудиться горняки из… Вьетнама. Все попытки руководства предприятия найти работяг для подземных работ не увенчались успехом. Молодёжь для работы в шахте никто больше не готовит – все профессиональные училища этого профиля закрылись давным-давно. А опытные рабочие остров покинули, и теперь их туда и калачом не заманишь.

Для меня показатель опустошения островов – это исчезновение из моего родного города местных корейцев. Мы с ними выросли бок о бок. Почти всех их знали в лицо. Многие себе взяли русские имена. Корейцы были в основном земледельцами, причем умелыми: они умудрялись в условиях островного тяжёлого климата выращивать ранние овощи. И появлялись на импровизированных базарчиках уже в начале лета пучки лука, салата, горки огурцов и помидоров.

А сегодня нет ни базарчика, ни знакомых корейцев: уехали. В большинстве своём перебрались на юг острова, в основном – в единственный настоящий город Южно-Сахалинск (или Южный, как называют его сахалинцы между собой). Малая часть, исключительно пожилые люди, – на свою историческую родину, в Южную Корею. Доживать свой век в домах, построенных кающимися японцами за геноцид корейского населения во времена оккупации.

Икра из Балашихи, кальмары из Мытищ

«Достаточно много моих знакомых перебиралось в Южный, – рассказывает бывший житель города Александровска-на-Сахалине, – Не какие-то там крупные спецы, нет. Простые работяги. Оставляют на севере благоустроенные квартиры, снимают здесь, на юге, комнаты, ютятся в них по несколько человек, переплачивают за всё. Средняя стоимость аренды в Южном 10 тысяч рублей – при средней зарплате 13 тысяч. Приходится вкалывать на нескольких работах. Да с этой энергией бы, да у себя в Александровске! Но нет, там ничего этого не нужно. Энергия людей местным социумом не востребована. Произошла консервация потребностей и запросов».

Спасти население острова от бегства могли бы малые предприятия – в основном, рыбные. Ведь со всех сторон море, богатое всякими ресурсами, от камчатских крабов и до морской капусты. Но власть не шевельнула и мизинцем, чтобы в каждом населённом пункте на побережьях возникли свои рыболовецкие артели, маленькие предприятия по переработке даров моря. Как это было сразу после освобождения южной части Сахалина от японцев в августе 1945 года.

Ни в Александровске, ни в других городишках на западном побережье ничего подобного не встретишь. Не то, что флотилии рыбацкой, лодки в море не увидишь. И вот вам гримасы новой реальности: в магазине на острове я купил банку консервированных кальмаров, которых произвели – вы не поверите!- в подмосковном городе Электросталь. А других консервированных кальмаров произвели тоже в Подмосковье – одни в Мытищах, другие в селе под Подольском. Это надо было везти замороженных кальмаров через всю страну, до самой столицы нашей родины, чтобы затем тем же путем, за несколько тысяч километров, отправить консервы из кальмаров на остров. Где они стоят, надеюсь, вы уже догадались, гораздо дороже, чем в Москве. Наверно, кому-то выгоден именно такой способ переработки сахалинских морепродуктов. В том числе и лососевой икры.

Вам и в голову не придёт, что основную долю сахалинской икры перерабатывают в подмосковной Балашихе. А в это время на самом Сахалине люди не могут найти себе работу, пакуют чемоданы, чтобы попытать счастья на материке. Да, на юге острова возвышается, восхищая своими размерами и современным обликом, единственный в России завод по сжижению природного газа. Что толку? Не видел ни одного объявления о том, что туда требуются рабочие. Не требуются! Потому что работают на этом иностранном предприятии исключительно иностранные же специалисты. Посмотрите, о чем говорят и пишут верховные чиновники островной области: в основном об инвестициях! Чаще – об иностранных. А вопрос о том, что они дают конкретным жителям острова, остаётся открытым.

Дом для острова

Островная область должна жить по моделям, которые давным-давно освоены в мире. Есть, например, Исландия, не шибко богатая природными ресурсами. Население здесь живёт в экстремальных условиях. Но живёт же!

Ещё в пору советской власти, я вознамерился написать для «Комсомольской правды» аналитическую статью под названием «Дом для острова», считая, что нельзя в условиях Сахалина и Курил возводить пятиэтажки по типовым проектам. Они-то и рассыпались в пух и прах во время землетрясения в городе Нефтегорске на севере Сахалина. Считал и считаю: нужны свои, оригинальные жилища, по всем параметрам подходящие для местных условий. Но любопытный разговор состоялся у меня тогда с директором института «Сахалингражданпроект», который отвечал за все строительные проекты в области. На моё предложение потолковать о том, каким должен быть дом для острова, последовал осторожный вопрос: «А вы в обкоме партии уже были?» «Это ещё зачем? – удивился я. «Так там и определяют, каким должен быть дом для острова», – последовал откровенный ответ.

И вот прошло два десятка лет. Канули в Лету всесильные обкомы на одной шестой части суши. Увы, это ничего не изменило. Я до сих пор не могу сказать, каким он должен быть – этот сахалинский дом, чтобы аборигенам жилось в нём тепло, уютно и со всеми удобствами. Как не могу сказать, какой должна быть одежда для островитян – а она крайне необходима, особенно в условиях диких зимних метелей, когда тебя буквально сносит с дороги и становится трудно дышать из-за нехватки кислорода.

Конечно, Сахалин в своих бедах не одинок. Пустеет Камчатка, Магадан, Чукотка, другие севера. Но Сахалин несказанно богат – нефтью, газом, рыбными и морскими ресурсами. И одно дело – вести здесь колониальную политику, которая, как раз, меньше всего берёт в расчёт местное население. Другое – сохранять на этом форпосте России трудоспособные кадры, которые могли бы продолжить жизнь Сахалина и Курил. «Обвинять кого-то персонально в том, что он уехал, а не остался – бессмысленно. Идет объективный процесс, – считает автор одного исследования. – И противопоставить этому пока никто и ничего не может. Любое дело начинается с человека. Деньги и прочее – это уже вторично. И если сахалинцы до сих пор не смогли поднять свой остров, значит, их потенциал в этом плане исчерпан. Кто смог – создал в меру своих возможностей своё дело. Кто не создал, тому этого и не надо. Это обидный факт, но факт».

Такое суждение мне приходилось слышать довольно часто. Наверное, могут быть и другие мнения. И я готов их выслушать. А что касается частной проблемы – уличного туалета у станции Ильинск, то недавно я получил оптимистичный ответ за подписью главы муниципального района: новое заведение построено и уже обслуживает нужды пассажиров. Тут бы торжествовать: добился-таки своего. Но скоро ответ пишется, да не скоро дело вершится: туалет действительно построен – я сам был недавно в Ильинске проездом, видел эту современную избушку из ярких материалов. Вот только дверь в неё была наглухо закрыта и, как пояснила продавщица из соседнего магазинчика, ещё не скоро откроется. Надо ведь не только домик построить, но и внутри его оборудовать. Но уже и сетовать не хочется: до чего же чиновники на всём пространстве нашей Родины чудовищно изворотливы и лукаво-изобретательны.